Вову сильно мучил сушняк и слегка – совесть. Он попил воды из-под крана, сунул ноги в тапки, вытащил из кармана куртки недобитую вчера пачку сигарет и вышел в коридор.
«Всего четыре квартиры на этаже – это хорошо, можно покурить в одиночестве, и никто мозг не полощет» — думал Вова, усаживаясь на шатающуюся общественную табуретку возле мусоропровода и доставая из угла обрезанную банку из-под «очаковского» с бычками. После третьей затяжки он почувствовал себя достаточно живым, чтобы выудить из кармана домашних шортов лопатофон и попытаться узнать, что ему будет за часовое опоздание на смену. Третье в этом году, который и начался-то месяц назад, если не считать зимние праздники. В диспетчерской ему никто не ответил, и он решил потянуть с выходом еще немного.
Социальные сети изливали в пространство очередную порцию персонализированного бреда. Все страницы пестрели фотками очередного зомби-флешмоба и записями типа «они атакуют» и «зловещие мертвецы на улицах города». У Вовы болела голова, и не было настроения разглядывать фотографии шатающихся по улицам и хватающих прохожих размалеванных придурков. Тем более, он подозревал, что подойди сейчас к зеркалу – увидит примерно то же самое.
По мнению телефона было почти одиннадцать. Ближайшие соседи уже дисциплинированно разошлись, кто в школу, кто на работу. В противоположном конце коридора в однушке работяги и пьяницы Димона было тихо, а напротив, в двухкомнатной вскипала бурная семейная сцена. Похоже, очередной роман соседки Люси приближался к финалу. Из квартиры доносились нечленораздельные вопли и грохот. Вова поморщился, подумал, не оставить ли все как есть, но потом все-таки нажал на звонок двери Димона.
Ему потребовалось три действительно долгих звонка, чтобы заспанный и небритый, нещадно воняющий перегаром Димон открыл дверь. Он, по своему обыкновению, был в застиранной футболке и штанах от летнего военного камуфляжа. Глаза у Димона были красные с перепоя. «По ходу, не я один сегодня похож на зомби» — подумал Вова и ткнул в сторону Люсиной квартиры. Димон потер лицо со свежим рубцом от подушки и вздохнул, направляясь к двери соседки.
— Это будет какой? Четвертый?
— Пятый. Один раз ты не застал.
Димон не стал разогреваться такими мелочами, как звонок, а сразу принялся молотить в железную дверь кулаком.
— Люся, эй, Люсь, что у вас там происходит? Люсь, кончайте уже скандалить или впусти меня!
В ответ в квартире взревели пуще прежнего. Внезапно дверь распахнулась и из нее выскочила растрепанная соседка в халате и с окровавленной головой, а за ней – ее совершенно потерявший человеческий облик хахаль в рваной куртке и уличных ботинках. Похоже, они сцепились прямо в прихожей. Вова представил себе картину – утро, пьяный, шатавшийся где-то всю ночь мужик входит в квартиру и встречает уже заведшуюся от ожидания женщину. Ура, третья мировая началась. Люся, вопя что-то нечленораздельное, рванулась за угол коридора и повалилась там, зацепившись ногой за табуретку. Мужик, рыча, как озверевший, полез к Димону. По счастью, регулярное пьянство все же не окончательно подорвало натренированные армией рефлексы. Димон ловко подставил нападающему ногу, схватил за ворот куртки, развернул и стукнул головой о косяк железной двери. Мужик перестал рычать и мешком осел на пол.
— Мужик! Эй, мужик? – Димон наклонился, чтобы потрясти его за плечо, но тут мужик снова заревел и принялся неуклюже подниматься. Тем временем, из дальнего конца коридора, со стороны Вовиной квартиры к ним возвращалась соседка Люся. Видимо, несколько придя в себя и оценив степень повреждений, она решила, что принятые меры по ее защите чрезмерны.
Выставив перед собой когти с пострадавшим в предыдущей схватке маникюром, соседка заревела и бросилась на Вову. Не желая встречаться лицом к лицу с разгневанной бабой, тот юркнул за спину Димона и проскочил в его квартиру, а за ним, чертыхаясь и отдирая от себя скрюченные женские пальцы, почти ввалился спиной и владелец. Захлопнув дверь и заперев защелку замка, Димон и Вова ошеломленно уставились друг на друга. На плече Димона быстро набухали несколько свежих красных отметин.
— Здорова царапаться! — пробормотал он, потирая руку, — чтоб я еще раз хоть пальцем ради нее шевельнул!
Судя по звукам, доносившимся из коридора и дергающейся ручке, соседи то ли возобновили драку между собой, то ли решили поквитаться с недавними миротворцами.
— Вот бешеная бабень, — Димон развернулся к двери, саданул по ней кулаком и заорал: — Если тебе не нужна была помощь, нечего визжать, как будто тебя убивают, сука тупая!
В ответ с той стороны нечленораздельно взревели на два голоса и кто-то, Вове хотелось думать, что мужик, похоже, прыгнул на дверь всем телом. Димон со злостью захлопнул внутреннюю дверь и двинулся в сторону кухни. Вова почувствовал, что колени у него подгибаются, а руки начинают трястись. Сердце колотилось уже где-то на уровне кадыка, а в кишках стремительно образовывался огромный ледяной ком.
— Заходи! – раздалось с кухни, — Либо она угомонится и пойдет домой, либо вызовет полицию. По-любому нечего там ждать.
Когда Вова вошел на спартански обставленную кухню, Димон уже разливал в гранёные стаканы горючую жидкость.
— Ну, пока там идёт битва, предлагаю накатить для здоровья. А то что-то меня колбасит.
И они накатили. Потом накатили еще. Выходить в коридор к беснующимся соседям не хотелось, в диспетчерской все так же никто не брал трубку, и водка без закуски на старые дрожжи легла подозрительно легко. Еды у Димона практически не было, и даже в доставку пиццы дозвониться им не удалось, так что пили под Димоновы армейские байки и Вовины рассказы о жизни сисадминов-кабельщиков. Где-то к началу сумерек крики по ту сторону железной двери прекратились, но к этому моменту собутыльники уже окончательно утратили интерес к происходящему на площадке. Водки у них было много, а курить они ходили на балкон.
Где-то в середине ночи выключился свет. Вова предложил, было, пойти пощелкать автоматами, но Димон мотнул головой и ткнул в сторону окна. И правда, электричества не было во всем районе. Непривычно темные дома вырисовывались на смутно белеющем снегу как огромные утесы. Со стороны парка и домов за ним слышались вопли и взрывы петард.
— Кто-то с травматикой дурит — прокомментировал звуки Димон, и покачал укоризненно рукой с зажатой между пальцами сигаретой, — это не хорошо! Травматика — это вам не игрушки!
— Да ладно, Дим, почем ты знаешь, может, фейерверк?
— Не-е, я з-знаю, у моего приятеля Толяна тож самое есть. Он в ЧОПе работает, ему на работе дали. Ну и мы как-то попробовали… ну, просто чтоб знать, что за штука… — не, это не фейерверк, точно, это т-травматика! Ну и черт с ними.. дурачье! Вот, глаза д-друг другу повышибают — будут знать…
— Ну и ладно.
— И ладно, а мы спать пойдем… где-то у меня одеялко было, сейчас я тебе найду… вот темнотища чертова…
Не без труда отыскав постельные принадлежности, Вова пристроил их на Димоновом кухонном уголке, натянул шерстяное казенного вида одеяло повыше и выключился.
***
Он проснулся от лязга замка железной двери, вслед за которым немедленно последовал грохот и трехголосый рев. Разом протрезвев, Вова выскочил из кухни как раз вовремя, чтобы увидеть на пороге квартиры кучу-малу из Димона и навалившихся на него двоих. Димон отбивался и орал, но его, завалили массой. Потасовка сопровождалась рычанием, воем и звуками, больше напоминающими чавканье. Картина была настолько жуткой, что Вова буквально потерял голову от страха — не помня себя, он перескочил через дерущихся, едва не наступив на кого-то ногой в тапке. Чья-то рука немедленно потянулась ему вслед и он увидел как кто-то, в ком уже с трудом угадывались черты миловидной сорокалетней соседки Люси, пытается подняться на ноги и развернуться к нему. Лицо безумной до самых глаз было залито кровью, некогда кокетливый домашний халатик распахнулся, демонстрируя потерявшую свежесть ночнушку, рот перекошен, волосы всклокочены.
Ноги в домашних тапочках прилипали к полу и в полутьме едва освещенной узким окном лестничной клетки, Вова увидел, что весь коридор между квартирами залит чем-то тёмным, а дверь лифтовой клетки заблокирована непонятной грудой тряпья. Вова заметался, уворачиваясь от обезумевшй соседки, выпрыгнул за железную дверь, ведущую к лестнице и захлопнул ее за собой. Дверь содрогнулась от ударившего в нее с той стороны тела. За дверью послышался рев, тут же подхваченный вторым голосом. Вова изо всех сил вдавил личинку замка, запирая дверь.
Руки, ноги, даже его внутренности, казалось, вибрировали. На лестнице было холодно и пахло пылью и сырым бетоном. Подошвы тапочек оставляли на полу липкие следы. С колотящимся сердцем, задыхаясь и трясясь, Вова поднялся на четыре пролета выше, к двери на чердак, прижался к ней спиной и осел. Сидеть в тонких домашних шортах на ледяном бетоне было мучительно холодно, но ноги не держали. Вова нервно потер быстро мерзнущие костлявые плечи, похлопал себя по карманам. Ключей нет. Наверное, выпали на лестнице. Или в коридоре. Нет! Он выложил ключи у Димона на кухне — они неудобно лежали в кармане и мешали спать на и без того жестком кухонном уголке. Но смартфон был на месте. За время вчерашней пьянки он почти разрядился, но несколько процентов еще оставалось. Трясущимися руками, Вова набрал 112 и услышал вежливый голос автоответчика.
Следующие десять минут он с возрастающим чувством отчаяния нажимал все подряд указанные кнопки переключения — пожарная, скорая помощь, МЧС, полиция, аварийня газовая служба, — но так и не услышал живого оператора. На пятнадцатом или двадцатом наборе вместо традиционной фразы “Если вам нужна скорая, нажмите три”, в трубке зазвучал мужской голос. Это было так неожиданно, что Вова даже решил, что наконец, слышит живого человека. Но ошибся.
Запись напряженного мужского голоса точно так же, как и предыдущая, шла по кругу: “Внимание! В городе объявлено чрезвычайное положение. Не покидайте свои жилища, оставайтесь дома. Экономьте воду. Не включайте громкую музыку, не кричите и ни в коем случае не открывайте двери незнакомцам. Ни под каким видом не выходите на улицу. Ожидайте помощи и дальнейших инструкций.” На этом месте смартфон печально тренькнул и погас. Разочарование было сокрушительным. Вова был готов заплакать. Он потряс телефон, похлопал им по ладони, вынул и вставил на место аккумулятор. Не помогло. Экран оставался мертвым.
Переборов приступ отчаяния, Вова поднялся на затекшие и окоченевшие ноги и безнадежно подергал чердачную дверь. Она была заперта. Путь к относительной безопасности дома был прегражден двумя железными дверями и коридором с … При попытке как-то словесно определить одержимых кровожадностью соседей, мозг сбоил. Ничего, кроме “зомби” в голову не приходило. Ладно, пусть будут зомби.
Несмотря на лютый холод, он мог просидеть на лестнице еще долго, но это был очевидный тупик. Февральский день перевалил за половину, и прежде, чем попытаться найти ключи и попасть домой, Вове просто жизненно необходимо было согреться. Во рту пересохло так, будто туда насыпали песка. В желудке оглушительно урчало, и он даже удивился, что в такой жуткий момент все равно хочется пить и есть. Еда и вода. Ближайшее место, где того и другого должно быть в избытке — продуктовый магазинчик «после работы» на первом этаже. Нужно только выйти из подъезда, обогнуть торец дома и войти в дверь на другой стороне.
Дрожа от озноба или, возможно, страха, Вова принялся спускаться по лестнице. Пальцев ног он уже практически не чувствовал и всерьез боялся поскользнуться и упасть, подвернув ногу или что-нибудь сломав.
Прежде, чем выйти из подъезда, Вова, насколько это было возможно, изучил происходящее на улице. Похоже, поблизости никого не было, но обзор из узкого окна подъезда был не ахти какой. Кроме того, он понимал, что если что, может не оказаться времени, чтобы открыть тяжелую железную дверь достаточно быстро. Тем более без электричества запирающий электромагнит не работал. Из-за угла появился какой-то человек в спортивных штанах и расстегнутом пуховике. Он медленно, бесцельно брел вдоль дома, волоча за собой пустой собачий поводок. Лицо человека было перекошено, а щека разорвана так, что сквозь повисшие лохмотья кожи и мышц виднелись зубы. И, если глаза Вову не обманывали, пара от дыхания перед его лицом не появлялось. Вова замер, затаил дыхание. Пешеход прошел мимо и скрылся из виду.
Сосчитав до двадцати, Вова осторожно выглянул за дверь. Спина безразлично ковыляющего вперед существа была видна справа на уровне соседнего подъезда. Взмолившись о том, чтобы они не обладали какой-нибудь сверхъестественной чувствительностью, Вова, дрожа от холода или нервного возбуждения выскользнул за дверь и метнулся по лестнице и за угол бетонного крыльца, понадеявшись на то, что доводчик прикроет дверь достаточно тихо. Тапочки оказались исключительно плохой обувью для поздней зимы — мало того, что они скользили по твердому от многократных подтаиваний насту, их тонкие тряпичные подметки мгновенно промокли и принялись громко, прямо таки оглушительно шлепать. На втором или третьем шаге от тапок пришлось избавиться и дальше Вова рванул за угол дома босиком. По счастью, ни у торца, ни на другой стороне никого рядом не оказалось. Чувствуя, как ледяной пот ручьями льется по спине от затылка до самого крестца, Вова птицей взлетел ко входу магазинчика, рванул на себя стеклянную дверь и оказался внутри.
Вожделенные полки с бутылками воды находились справа, отгороженные только рядом холодильников с мороженым и заиндевелыми пакетами полуфабрикатов. Вова начал осторожно обходить баррикаду, когда из левого ответвления магазина за его спиной раздалось рычание. Вова рванулся вперед и с необычайной для себя ловкостью перемахнул через холодильник. Сзади что-то обрушилось и рассыпалось, скорее всего, стеллаж с пакетами сладких молочных коктейлей. Кто-то взревел и в проходе показалась пожилая полная продавщица, двигающаяся довольно быстро, несмотря на характерную для всех одержимых деревянность походки и движений. При виде Вовы она взревела и бросилась к нему, но не смогла с наскоку преодолеть холодильный барьер. Вова как был на четвереньках попятился назад, мимо полок с бутылками к двери подсобки, не глядя, спиной обогнул сигаретный автомат, ввалился в проход и захлопнул дверь.
В подсобке было темно и тихо. Подозрительно тихо на взгляд Вовы. Снаружи из-за двери раздавался рев и рычание, едва слышные за грохотом пульса в ушах. Впереди, в темноте послышалось какое-то движение. Вова судорожно зашарил вокруг себя и рука наткнулась на ведро. Отлично, рядом с ведром обнаружилась и швабра. Вова схватил ее и, обрушив попути какие-то коробки, выставил перед собой.
— Не подходи, тварь, убью! — прошипел он, размахивая шваброй.
— Не надо, не трогай меня, не надо! — раздался полушепот из темноты.
— Ты кто?
— Я Сайора, я здесь работаю в овощном отделе. — Голос, ответивший ему из темноты был женским и молодым, с заметным акцентом, — А ты кто?
— В-вова. — В силу пристрастия к готовой пище, Вова не часто заглядывал в овощной отдел, но ему казалось, что он припоминает молоденькую продавщицу, — Ты тут давно сидишь?
— Не знаю, телефон сел. Давно. А Гульнар все еще там?
— Гульнар — это та толстая тетка? Там. Она меня сюда и загнала, и теперь, похоже, ломится сюда. Слушай, тут нет чего-нибудь попить?
Раздался треск рвущейся упаковки и к ноге Вовы подкатилась бутылка. Он на ощупь открутил крышку и так получил в лицо струей пены, что от неожиданности дернулся и со стуком впечатался затылком в дверь. Гульнар с обратной стороны, похоже, услышала стук и немедленно воодушевилась.
— Газированная, осторожно.
— Черт, я уже понял. Раньше нельзя было сказать?
С другой стороны снова раздался рев и какая-то возня. Похоже, толстая Гульнар начала прокладывать себе путь через холодильную преграду силой.
— Это она. Она там все время. Все забыла, совсем.
Вова, наконец, отдышался и надолго приник к бутылке с минералкой. Не отрываясь от горлышка он был способен только вопросительно помычать, но девушка, видимо, поняла и пояснила.
— Ничего не помнит. Как обойти… прилавок, где проход. Надо сбоку… а она — не помнит. Что мы будем делать теперь?
Вова в жизни своей никогда не думал, что у обычной минералки может быть такой божественный вкус. Просто вкус жизни. Выпив или вылив на себя, кажется, половину содержимого полуторалитровой бутыли, он, наконец, сумел оторваться, чтобы ответить.
— Не знаю. А что можно сделать? Ну… стукнуть ее по голове палкой.
— Убить?
— Ну, наверное, как получится. А что еще можно сделать?
— Не знаю. Я не понимаю, совсем, что происходит. А ты?
— Без понятия. Прямо как какое-то нападение зомби.
— Чито?
— Зомби. Кино не смотришь? “Ходячие мертвецы”, “нация Z”, все такое.
— Нет, я работаю.
— И все?
— И учусь.
— И все?
— Ну да. А что?
— Ну и жизнь.
Девушка не ответила, но у Вовы создалось ощущение, что в темноте она пожала плечами. Он пошарил в темноте и нашел пакет с чем-то, на поверку оказавшимся кукурузными хлопьями. Они были ужасно сладкими и оглушительно хрустели во рту. Так, что, наверное, было слышно на весь магазин. В темноте раздалось шипение другой открываемой бутылки и хруст пакета.
— У тебя что?
— Чипсы.
— Кукурузные хлопья. Хочешь поменяться?
— Нет, спасибо. Как ты думаешь, теперь, наверное, уже не нужно будет все покупать?
— Думаю, нет. У нас же конец света или что-то вроде того.
— Конец света?
— Ну, во всяком случае, какая-то эпидемия. Чрезвычайная ситуация, в общем.
— Хорошо.
— Что, правда?
— Не знаю. Нет.
Некоторое время в темноте раздавался только хруст целлофана и осторожные шорохи. Тем временем, рычание и звуки передвигаемых по полу тяжелых предметов за дверью не прекращались.
— Мне кажется, она скоро придет сюда.
— Это наверное да.
— Да. Сейчас, у меня тут швабра или что-то такое. У тебя что-нибудь есть?
— Нет. Можно сломать швабру. Так… пополам.
— Зачем?
— Будет короче. Удобнее замахивать.
— Размахивать.
— Да, размахиваться. И половину отдай мне тогда.
Вова принялся вставать и только поскользнувшись онемевшей от холода ногой на разлитой минералке понял, что все еще ужасно мерзнет. Холод снаружи объединился с холодом внутри, порождая ужасное ощущение, как будто он был курицей, месяц пролежавшей в морозилке. Черенок швабры оглушительно треснул, ломаясь, и Вова от неожиданности чуть не упал. С той стороны двери возня слышалась уже совсем близко.
— На, бери — он протянул отломанную половину черенка в темноту и подождал, пока невидимая Сайора его взяла. — Ну что, пошли?
— Не, погоди. Мне надо…
— Чего?
— Тут… сейчас, я быстро… подожди.
Послышалось движение, в глубине подсобки хлопнула дверь. Другая дверь, за спиной Вовы, дернулась от толчка. В темноте спустили воду и дверь снова хлопнула.
— Ты что, ходила в туалет, когда к нам ломится зомби?
— Всегда надо перед… сражением. — в голосе невидимой Сайоры слышались виноватые интонации. От следующего толчка двери Вова чуть не полетел головой вперед, так что он просто со свистом втянул воздух и осторожно, продолжая опираться всем весом на дверь, поднялся.
— Теперь готова?
— Да… Давай!
Нащупывая пальцами дверную ручку, Вова ощутил ужасный спазм в животе и пожалел о том, что тоже не заглянул в туалет по примеру девушки. Дверь очередной раз рванулась, Вова резко дернул ее на себя и грузное тело пожилой продавщицы, потеряв равновесие, вломилось в кладовку, едва не свалив стоящие по сторонам проходя стеллажи с товаром.
Не давая себе времени подумать или испугаться, Вова со всей силы размахнулся зажатым в руках деревянным обломком и опустил его на уже пытающуюся подняться зомби. Пластиковая заколка, все еще державшаяся на волосах Гульнар с треском разлетелась. Сайора, чьих ног едва не касались судорожно скребущие по полу скрюченные пальцы, тоже принялась изо всех сил лупить своей половиной черенка. Казалось, прошли едва ли не часы прежде, чем множество ударов превратили растрепавшуюся прическу и голову под ней в мягкую красно-бурую кучу. Сайора уронила палку и, прижав руки ко рту, бросилась в туалет. Вову тоже тошнило. Руки и ноги дрожали, шею и плечи свело судорогой. Он даже почти перестал чувствовать холод. В состоянии глухого отупения он стоял над неподвижным телом, пока вернувшаяся из туалета Сайора не потрогала его осторожно за плечо.
— Вова? Ты как?
Он потряс головой и выпустил, наконец, из рук окровавленную и измочаленную палку.
— Не знаю. Паршиво, если честно. Я… пойду умоюсь.
— Воды нет. Я тебе полью… минералкой.
— А, да, спасибо.
Сайора вынула из упаковки очередную бутылку воды и полила Вове, пока он мыл трясущиеся руки над крошечной раковиной в санузле магазинчика. Потом они вместе затащили труп поглубже на склад и закрыли дверь, как будто отгородившись от того, что сделали, могли почувствовать себя лучше.
Внутренности магазинчика постиг разгром. Товары свалены с полок, тяжелые холодильники сворочены со своих мест. Возле мясного отдела они нашли еще один неподвижный труп в форме охранника. При виде него, Сайора всхлипнула и вдруг метнулась к двери.
— Эй, ты куда? — Вова рванулся, было, чтобы ее задержать, но поскользнулся и не успел.
— Надо закрыть дверь. Очень быстро, чтобы никто больше не зашел! — Девушка ловко заперла дверь и закрыла гремящую раздвижную решетку. На улице начинались ранние февральские сумерки.
mannekendanse 